Как понимают «убытки» у нас и ‘loss’-ы у них?

Это долгое повествование для юридических переводчиков, и начнём мы его с небольшой зарисовки.

Представьте, идет заседание судов по в чём-то схожим делам: одно в России, другое в Англии.

В России

Дорожники, как водится, забросили ремонт дороги на полпути, разобрали при этом при этом кусок канализации, и офис небольшой торговой компании слегка затопило. Не минеральной водой, как вы понимаете. Компания, что логично, подала иск с требованием возместить с виновника убытки.

Суд отказал. Почему? «А вы документально не подтвердили размер убытков, и не приложили расчеты оных. Кто сказал «упущенная выгода»? Кто сказал «нематериальный ущерб»? (стук судейского молотка) Попрошу в суде не выражаться!»

Иными словами позиция российского суда: «перечислите поименно всех участников русско-японской войны», и тогда, может быть, мы возместим вам убытки.

В Англии
М-р Форсиз (Forsyth) заказал у строительной компании (Ruxley Electronics and Construction Ltd) бассейн глубиной 7 футов. Компания ошиблась в расчетах на 1 фут и бассейн получился 6 футов, т.е. примерно на 30 см помельче.

«Ну, и нафига мне эта лужа?!», подумал м-р Форсиз и подал иск на подрядчика, в английский суд, разумеется. «Пущай углубляют бассейн!»

 

Заметьте, с точки зрения российского права, здесь убытками и не пахнет.
Английский суд счел иначе: «Да, разница в глубине невелика, бассейном пользоваться можно, но вот loss of amenity [потеря удобства] — налицо, извольте компенсировать истцу 2500 фунтов стерлингов».

 

Разные системы

Ну, да скажете вы, правовые системы Англии и России разные, Россия – страна континентального права, Англия и США – общего права [common law], и, соответственно, подходы к расчету убытков у них разные.
А мы вас поправим. Речь не только о расчётах. Там воспринимают и понимают убытки вообще по-другому. Вот с этим и будем разбираться — разложим по полкам для юридических переводчиков концепции damage, damages, loss и убытки, ущерб, вред.

Итак, Англия и США страны общего права — common law (common — т.е. общее для всех королевских судов, впрочем, тут тоже есть разные трактовки) — и формировалось оно при разных обстоятельствах (в Англии сложилось исторически, в США завезли из Англии). Как бы то ни было, все отношения и разбирательства, в связанные с убытками, в обеих странах регулируются правилами, сформулированными прецедентами, т.е. судебной практикой.

По сути, система прецедентов — это такие же правовые нормы, какие могут содержаться в традиционных кодексах, только там учтено гораздо больше нюансов, чем, например, в странах с континентальным правом (в России, в частности).

Чтобы понимать разницу — в России убытки регулируются двумя статьями Гражданского кодекса (ст. 15 и 393), в общем праве — судебными решениями по огромному количеству прецедентов за почти 8 веков + статутами (например, в отношении продажи и поставки товаров Sale and Supply of Goods Act, 1994), где кратко излагаются основные принципы, а их толкование раскрывается в прецедентах.​​​​​

Про 8 веков — не преувеличение. Некоторые статьи самого старого из действующих законов в Англии — «Закона о взыскании убытков»,  Statute of Marlborough (или Distress Act) 1267 года — действуют до сих пор. Например, статья, согласно которой подданные короля Англии обязаны искать компенсации за нарушение их прав путем взыскания убытков в королевских судах, а не захватывать имущество обидчика силой.

Что касается США, то, помимо прочего, там в 1981 году был опубликован Restatement (Second) of Contracts (первый вышел в 1932), и хотя он не является источником права, и изложенные в нём правила относительно убытков не являются обязательными, при вынесении решений на него часто опираются американские судьи. Еще американские судьи частенько руководствуются The Uniform Commercial Code (Унифицированный торговый кодекс), при этом юридической силы он не имеет. Кстати, унифицированным его не назовешь — каждый штат изменил текст кодекса на свое усмотрение, и не все части были ратифицированы.

Damages  vs убытки

Что такое damages с точки зрения английского и американского права?

Они вытекают из основополагающего принципа, сформулированного в прецеденте Ashby v Whitе аж в 1703 году: «каждое правонарушение, должно влечь правовую санкцию». Еще в 19-м веке английские и американские юристы исходили из того, что если кому-то причинен вред, но права не нарушены, убытки взыскать нельзя, а вот если права нарушены, то даже при отсутствии вреда их взыщут в номинальном размере.  Иными словами, вред сам по себе — ничто, нарушенные права — всё.

Применительно к договору убытки универсальны: требование об их взыскании можно предъявить, если есть договор, который был нарушен, при этом суд учитывает не только сам факт нарушения договора, но также причинно-следственную связь, вину и другие факторы. Для суда убытки не существуют сами по себе, абстрактно, они возникают только в связи с инициированным судебным процессом, а отправная точка в деле – нарушение договора.

Oxford Dictionary of Law определяет убытки так:

«damages – sum of money awarded by a court as compensation for a tort or a breach of contract» (т.е.  денежная сумма, назначенная судом в качестве компенсации за деликт или нарушение договора).

McCormick в руководстве об убытках Handbook on the law of damages также считает, что «договорные убытки – это денежная компенсация за тот факт, что истец не получил исполнения, ради которого вступил в сделку».

В деле 1848 года Robinson v Harman — о нём мы подробнее поговорим чуть позже — судья Парк дал определение убытков, которое вошло в английские учебники по праву:

«where a party sustains a loss by reason of a breach of contract, he is, so far as money can do it, to be placed in the same position as if the contract had been performed» (… если одна сторона понесла утрату из-за нарушения договора второй стороной, с помощью компенсации убытков она должна быть поставлена в такое же положение, как если бы договор был надлежаще исполнен).  

Логика, как в старой доброй поговорке: «Договор дороже денег».

И вот теперь следите за руками — в отличие от России, в Англии НЕТ компенсации убытков, они сами понимаются как компенсация; и нет единого определения ‘damages’! Зато там есть единое и четкое понимание их функции: поставить истца в такое положение, как если бы договор был исполнен или же (что встречается реже), как если бы он никогда не заключался.

Чувствуете разницу? Если Вам разбили машину, то это не Вы крутитесь по автосервисам и страховым и ищете тот, через который вам будет выгоднее всего восстанавливать машину (и возможно поиметь что-то сверху), а ответчик принимает вашу раздолбанную машину, а возвращает отполированную ласточку плюс компенсирует неудобства, вызванные её отсутствием (про них ниже). Как и с кем он будет договариваться о восстановлении машины, и какие при этом понесет убытки —  никого не волнует (утрируем, конечно, но суть понятна).

Кроме того — обратите внимание — английское право трактует концепцию ‘damages’ без привлечения понятий ущерба и вреда. Российское же законодательство связывает убытки с имущественным вредом, об этом ниже.

Ст. 15 Гражданского кодекса Российской Федерации:
«Убытки – это:
a) расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права (реальный ущерб),
б) утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также
в) неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода)».

Но, что делать, если последствия нарушения договора нельзя отнести ни к реальному ущербу, ни к упущенной выгоде? Об этом и поговорим.

Damages vs неимущественный вред

Понимание цели damages в английском праве настолько широкое, что позволяет включить практически любой вид ущерба.

Например, в деле про бассейн (упоминалось выше) пострадавшему компенсировали утрату удобства [loss of amenity] плавать в бассейне меньшей глубиной, а в деле Chaplin v Hicks от 1911 г. (про него будет ниже) – утрату возможности [loss of chance] выиграть в конкурсе, и этот список можно продолжать.

Если Вы заведете разговор про подобные неимущественные убытки в российском суде, Вам покрутят пальцем у виска — «идите-идите, дяденька, не мешайте работать». Или тётенька. Не суть.

Конечно, есть ст. 151 «Компенсация морального вреда», но если нарушение договора причинило моральный вред, компенсировать его могут:
а). только физическому лицу,
б). по правилам возмещения имущественных убытков (в случае, если из-за морального вреда у него имущественные потери).

С юридическими лицами разговор гораздо короче: про неимущественные убытки забудьте, а «вред вашей деловой репутации» заканчивается ровно там, где заканчиваются связанные с ним имущественные потери.

Таким образом, английское ‘damages’ не идентично русскому «убытки» и в большинстве случаев в российском понимании оно трактуется как «компенсация/возмещение убытков». А что же такое damage в ед. ч., а также loss?

Damage vs loss

Для начала рассмотрим ещё одно дело.

В пригороде Лондона было крупное нефтехранилище Бансфилд (Buncefield). В 2005 году дежурный притомился и прошляпил момент, когда переполнилась одна из цистерн с бензином, произошел выброс углеводородного облака, оно загорелось и бабахнуло. Несколько раз.

 

 

 

Пожар длился несколько дней, черный дым был виден во всей южной Англии, власти эвакуировали жителей близлежащих районов. В суд было подано около 20 исков, среди них – иск компании Shell против компании Total (во время первых слушаний суд признал её ответственной за взрыв — именно сотрудник Total проявил халатность, которая привела к инциденту) и потребовала взыскать с неё убытки за имущественный ущерб [property damage] и упущенную выгоду [loss of profits]. Во время взрыва пострадали трубы и цистерны, принадлежащие Shell.

Total признала свою ответственность за имущественный ущерб, но отказалась возмещать упущенную выгоду. Почему?
Компания заявила, что имущество потеряла компания Shell — вот ей ущерб и возместим, а недополучила/потеряла прибыль Shell Trading Company, то есть другое юридическое лицо — «мы его знать не знаем и ведать не ведаем».
А потому, Shell — просто Shell — прав на возмещение потери прибыли в связи с пожаром не имеет. Shell такой расклад не устроил, и она пошла в апелляционный суд.

Апелляционный суд сказал, что суд первой инстанции был не прав, и принял решение в пользу Shell:  «Пускай, у Shell Trading Company нет юридических прав на поврежденное имущество, НО ведь бенефициарным собственником поврежденного имущества этой компании является Shell? Значит на компенсацию право она имеет. Готовьтесь раскошелиться».
Итак, апелляционный суд признал права Shell и на loss of profits, и на property damage. Поговорим о последнем.

Про «имущественный» и «неимущественный» ущерб

По определению Black’s law dictionary property damage — physical and tangible damage or destruction that is done to property (…физический, материальный вред имуществу или же его разрушение).
Собственно, мы это и увидели в случае с Shell, где были повреждены цистерны и трубы, ей был нанесен имущественный вред/ущерб.
А может ли вред/ущерб быть неимущественным?

В соответствии со ст. 1064 ГК РФ вред может быть как материальным (имущественным), так и нематериальным, а вот ущерб (ст. 15 ГК РФ) – только имущественным. Таким образом, property damage на русский язык может переводиться двояко — имущественный вред или имущественный ущерб, хотя концепция ‘damage’ значительно шире имущественных рамок (т.е. далеко не всегда связано с вредом/ущербом для property).

Если мы заглянем, например, в юридический словарь Longman Dictionary of Law, то мы увидим, что damage – loss or harm, physical or economic, resulting from a wrongful act or default and generally leading to the award of a measure of compensation. Includes the death of, or injury to, any person, including the impairment of physical or mental condition (то есть помимо имущественного вреда/ущерба,  в концепцию damage также входят экономические (финансовые) потери и физический вред жизни, здоровью (в том числе психическому), причиненный отдельному лицу).

Итак, с damage немного разобрались, возвращаемся ко второму пункту требований Shell — loss of profits.

Про loss of profits и loss of bargain

Так за что именно требовала компенсации Shell?
За loss of profits — потерянную прибыль, которую она не получит, т.к. не сможет поставлять горючее своим клиентам в обычном режиме.
В российском законодательстве такой вид убытков называется упущенная выгода – «неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено» (п. 2, ст. 15 ГК РФ).
И на первый взгляд понятия ‘loss of profits’ и «упущенная выгода» совпадают. Но только на первый — в английском праве трактовка шире.

В самом начале статьи мы упоминали дело Robinson v Harman аж за 1848 год.
Дело было так.  Жил да был некий молодой человек, мистер Харман (Harman), и решил он по-легкому срубить деньжат  — благо, папенька не очень хорошо себя чувствует и вот-вот оставит наследство – домик в деревне.

Вот этот домик молодой человек предложил некоему мистеру Робинсону (Robinson) по сходной цене в 110 фунтов/год и на 21 год. Пока паренек не передумал, мистер Робинсон на всякий случай, предложил заключить соглашение, где м-р Харман обязуется в будущем заключить такую сделку и на таких условиях, при этом, Мистер Робинсон, через своего адвоката предварительно на всякий случай уточнил «А с документами у вас, молодой человек, точно все в порядке? Не всплывут ли там случайно ещё какие-нибудь наследнички и собственнички? »

«Ах, сударь, о чём вы? Всё будет ништяк — я единственный будущий собственник» — ответствовал мистер Харман, после чего в 1846 году стороны оформили это соглашение, за что, кстати, м-р Робинсон  заплатил 20 фунтов (видимо, услуги нотариуса).

Прошло немного времени, папенька умер, и нотариус огласил  отцовское завещание, по которому стало понятно, что особых надежд на распустяя-сыночка он не возлагал , а потому  домик в деревне (уже в аренде) отошёл его сестре, причем аренда — 300 фунтов в год — делилась между братом и сестрой пополам.  В общем Харману ничего не оставалось, как отказать мистеру Робинсону.

Но м-р Робинсон не зря подстраховался — он предвидел такое развитие событий (слишком уж бросовая была цена), а потому подал на Хармана в суд, где потребовал возместить:
1. затраченные 20 фунтов;
2. убытки от утраты возможности заключить сделку [damages resulting from the loss of his bargain].
Круто завернул, да?

От 20 фунтов тут никак не отмахаешься, это очевидный ляп м-ра Хармана, а вот  насчет 2-го пункта требований Харман «включил дурака» — “Дяденька, я больше так не буду. И, вообще, Вы сами виноваты — Вы же прекрасно знали, что у меня ещё нет прав на дом и на сдачу его в аренду”.

Но, как говорили древние англосаксы — «Лондон слезам не верит», поэтому в 1848 году судья Парк (J. Parke Esq., на фото, 20 лет спустя) вынес решение в пользу несостоявшегося арендатора — теперь согласно решению суда м-р Харман должен был заплатить 20 фунтов + компенсировать судебные издержки (еще 25 фунтов) + компенсировать убытки из п. 2 (около 200 фунтов).  (Если вдруг кто жаждет подробностей, наиболее полное описание этого кейса здесь http://www.worldlii.org/int/cases/EngR/1848/135.pdf)

 

 

Что здесь любопытного для переводчика? А то, что всплыла любопытная юридическая концепция  — loss of bargain, присмотримся к ней повнимательнее.

Black’s law dictionary пишет, что это “damages that a breaching party to a contract must pay to the aggrieved party, equal to the amounts that the aggrieved party would have received, including profits, if the contract had been fully performed” ( то есть это «убытки, которые должна компенсировать сторона, нарушившая договор пострадавшей стороне в размере оговоренной суммы, включая прибыль, которую получила бы пострадавшая сторона, если бы договор был полностью исполнен»).

В российском законодательстве нет прямого соответствия loss of bargain, хотя этот вид убытков перекликается с «упущенной выгодой», но помимо недополученной прибыли, дает возможность взыскать любую сумму, которую пострадавшая сторона получила бы (т.е. и в будущем тоже), будь договор исполнен в полном объеме. Получается, понятие loss of profits является частью loss of bargain, при этом может выделяться как отдельная потеря.

Таким образом, переводим loss of bargain по смыслу – «утрата возможности заключить сделку».
Важно понимать, что  loss в английском праве это не только про деньги, бывает еще и loss of amenity (помните случай с бассейном?), и даже loss of chance — о нём ниже.

Про loss of chance и про остальные loss-ы

Перенесемся  на 110 лет назад, в 1908 год. Здесь преуспевающий актер Сеймур Хикс (Seymour Hicks) решил устроить конкурс красоты, чтобы отобрать себе девушек для будущих театральных постановок. Для участия в конкурсе девушки должны были внести 1 фунт стерлингов и прислать свою фотографию. Желающих набралось 600 человек, из них отобрали 50 лучших, в число которых попала и Ева Чаплин, а уже из этих 50 лучших, после интервью, должны были отобрать 12 победительниц.

Этим 50 девушкам разослали приглашения на собеседование, но Ева жила далеко, и похоже до нее отправили письмо «Почтой России» — в общем, письмо она получила, но с бо-о-ольшим опозданием — шансов поучаствовать, и уж тем более попасть в дюжину избранных у неё не было. Думаете, «Почта России» виновата? Ничего подобного. Ева решила, что виноват г-н Хикс и подала на него в суд, где попросила взыскать 100 фунтов (это между прочим почти весь призовой фонд) за так называемый loss of chance [утрату возможности].

К 1911 году Ева «дожала» м-ра Хикса, и суд иск удовлетворил, несмотря на сложность подсчёта убытков, к которой апеллировал ответчик. Судья решил, что «сложность расчета убытков не освобождает лицо, нарушившее договор, от обязательства возместить убытки».

 

 

Очевидно, что российскому правосудию даже сейчас, через 110 лет, подобные вещи и не снились (господа юристы, если я ошибаюсь, поправьте нас!) — а, значит, перед переводчиком возникает вопрос — как юридически корректно понять и перевести концепцию этого и других loss-ов?

Вернемся в Black’s Law Dictionary:
Loss –  1. the disappearance or diminution of value, usu. in an unexpected or relatively unpredictable way….
Получается, что loss – это слово с широким смыслом и обозначает внезапное исчезновение или уменьшение ценности чего-либо (лирическое отступление — в информационной безопасности, кстати, loss of data — это необязательно «пропажа данных», это может быть «утечка», т.е. событие, при котором данные остаются на месте, но потеряли конфиденциальность, а, значит, и ценность).

Это подтверждают и английские судьи, которые требуют толковать loss не в узком, а в широком смысле, и обращать внимание не только на денежное выражение ухудшения положения истца из-за нарушения договора, но и на то, что из-за нарушения истец не получил именно того товара, работы или услуги, на которые имел право по договору.

Конечно, смысл loss будет уточняться контекстом, однако нужно понимать, что далеко не во всех случаях — это та самая «потеря» и «утрата», которая фигурирует в российском ГК.

Кстати, после недавней реформы в ГК РФ появилась категория «потери», отличная от «ущерба», в ст. 406.1 ГК РФ «Возмещение потерь, возникших в случае наступления определенных в договоре обстоятельств». Однако в ней опять идет речь об имущественных потерях, а отличия связаны только с калькуляцией.

Что в итоге?

Очевидно, что английское право, со своим столь бережным отношением к пониманию потерь, ущерба, утрат и прочих неприятных возможностей недосчитаться своих кровных,  ещё долго будет в фаворе у крупных российских бизнесменов (хотя в свете последних событий – мы говорим про изгнание некоторых российских олигархов из Великобритании и кое-каких других стран, типа Кипра, на которые  США и Великобритания могут «надавить» – чаша весов предпочтений может качнуться в другую сторону).

Переводчикам же мы рекомендуем всегда иметь в виду, что за ‘damage/loss’ в английском праве стоит гораздо больше разных трактовок и смыслов, чем в «потере/вреде/ущербе» по российскому ГК, а потому упрощать английские формулировки (типа property damage до просто «ущерба» вместо «имущественного ущерба» — мы с таким упрощением сталкивались) категорически не рекомендуется.

Попытка втиснуть объёмы этих понятий в английском праве в рамки ГК РФ будет похожа на попытку судить разборки Абрамовича и Березовского в Лондоне по «Русской правде» Ярослава Мудрого.

 

Авторы:
Марина Мельникова (юридический переводчик бюро переводов «Альянс ПРО»),
Евгений Бартов (руководитель бюро переводов «Альянс ПРО»)